Как выяснилось буквально несколькими минутами спустя, очень даже правильно поступил. Внезапно впереди коротко сверкнуло и грохнуло. Хорошо так бабахнуло, словно фугасная авиабомба весом эдак в четверть тонны рванула. Причем дважды, сначала один раз, и спустя примерно с полминуты, – второй, будто по лесу в двухстах метрах впереди и на самом деле отработал бомбардировщик. Очень такой необычный бомбардировщик, абсолютно бесшумный и бросающий такие же бесшумные бомбы прямо сквозь густые древесные кроны.

Впрочем, удивляться командир группы особого назначения «Фиалка» не стал. Просто сделал в памяти очередную – и уже не первую за этот рейд – зарубку. Сначала приказали ничему не удивляться и ни о чем не спрашивать, затем – та странная выжженная пустошь, а теперь вон это? Ничего, разберемся. Пора? Однозначно пора.

Разбившись на две группы и рывком сократив дистанцию, диверсанты снова затаились, осматривая поле недавнего боя. Судя по всему, прищучили фашистов неплохо. Мощные взрывы накрыли большинство пехотинцев в небольшом овраге, где те прятались от вражеского огня. Впрочем, правильнее сказать «в бывшем овраге», поскольку сейчас он представлял собой сглаженную ударной волной вытянутую и абсолютно лысую проплешину, до сих пор курящуюся дымом. Причем тлел не прошлогодний древесный опад – дымилась сама земля, в мгновение ока иссушенная и спрессованная до каменной твердости. Некогда росших поверху кустов подлеска тоже не наблюдалось – начисто сбрило взрывом, остались только почерневшие разлохмаченные пеньки высотой в пару сантиметров. Ни живых, ни убитых тоже не наблюдалось, лишь клочья униформы, обрывки амуниции и изломанное ударной волной обгоревшее оружие. Ну и фрагменты тел, разумеется, выглядевшие немногим лучше.

– В точности, как у дороги, – негромко сообщил командиру ефрейтор Порошин. – И что характерно, снова ни одной воронки. Только там, похоже, еще сильнее рвануло, от немцев вовсе ничего не осталось. Интересно, чем же это их приложило-то?

– Да не знаю я, Вить, честно не знаю! – отмахнулся младлей, опуская бинокль. – Харе уже намекать, знал бы – давно сказал. Не в курсе я, кто они такие и чем вооружены! Но уж понятно, что не обычными гранатами.

– Ладно, – покладисто согласился диверсант. – Тогда вон туда глянь, видишь? Не всех гадов порешило, шевелятся еще. Где-то с отделение точно уцелело, может, и поболе. Вмешаемся, пока они такие квелые? Ходят, как в воду опущенные, бошками трясут, видать, контузило. Перебьем на раз, еще и патроны останутся.

С полминуты понаблюдав за дезорганизованным противником, Трофимов отрицательно мотнул головой:

– Не сейчас. Пока понаблюдаем, что дальше делать собираются. Те, кого мы ищем, определенно отбились и ушли в отрыв. Если немец за ними рванет, пойдем следом. Тихонечко и на минимальном удалении. Они нас к цели и выведут. А вот если решат возвращаться к шоссе – отпустим. Пусть живут… пока.

– Что, вот так и позволим гадам уйти?! – ахнул ефрейтор, судя по возбужденному виду, явно собираясь еще что-то добавить.

– Именно. Или предлагаешь нарушить приказ «Садовника» и немножко пострелять? – Андрей смерил боевого товарища ироничным взглядом. – Что, не хочешь? Вот и хорошо, я так и думал. Мухой дуй к ребятам, и сидите тише воды ниже травы. А я еще немного погляжу, больно позиция удобная, потом присоединюсь. И чтобы тихо мне!

– Есть, – понурился Порошин. – А если…

– Без никаких если! – шепотом рявкнул младший лейтенант. – Две секунды – и я тебя не вижу! Время пошло!

Полежав под кустом с полчаса, Трофимов убедился, что уходить немцы не собираются. Оказав помощь и отправив в тыл раненых, пехотинцы, которых и на самом деле осталось около отделения, проверили оружие и двинулись вглубь леса. Андрей удовлетворенно хмыкнул про себя: что ж, так даже лучше. И проще. Пойдем следом и аккуратно вмешаемся, когда будет нужно. Кем бы ни оказались бойцы таинственной «группы особого назначения Ставки», пришедшие на помощь в самый подходящий момент диверсанты в любом случае окажутся кстати. А значит, что? Значит, проще будет наладить первичный контакт. Главное, выбрать тот самый «подходящий момент».

Убрав в чехол бинокль, младший лейтенант перекинул под руку пистолет-пулемет и беззвучно ввинтился в заросли, не потревожив ни одного листочка…

* * *

Распределив между собой цели, разведчики затаились, дожидаясь сигнала к атаке. Серьезных осложнений Трофимов не предполагал: нападения с тыла фашисты не ожидали, так что все должно было пройти как по нотам. Рывок вперед, короткий бой – основное внимание, понятно, пулеметчику, которого следовало валить в первую очередь, – и можно идти знакомиться с теми, кого они столько времени ищут по лесам. Относительно первого младший лейтенант практически не переживал. Немцы вооружены исключительно карабинами, так что справятся быстро, тем более боевые действия в лесу они не раз отрабатывали еще во время обучения. Да и не пляшут «кар-девяносто-восемь» против пяти автоматов – не говоря уж о подготовке бойцов, которая у диверсантов Особой группы госбезопасности и фашистских пехотинцев в любом случае несопоставимая.

Насчет второго… тут, понятно, сложнее. Но тоже разберутся. Тем более некто лейтенант НКВД Батищев Иван Михайлович служит в той же структуре, что и все они. А начнет сомневаться и права качать, так у младлея имеется соответствующий документ, который разрешено предъявлять в самом крайнем случае: зашитый в подкладке небольшой прямоугольник тончайшей шелковой ткани с ТАКОЙ подписью и печатью, не поверить которым тот уж точно не посмеет.

Но действительность, как зачастую и случается, преподнесла неожиданный сюрприз. Преподнесла, как водится, в самый последний момент, когда Андрей уже был готов подать подобравшимся на дистанцию прямого броска бойцам долгожданный сигнал. Разглядев внезапно появившуюся на открытом месте девушку, Трофимов откровенно обалдел. Не оттого, разумеется, что никогда раньше красивых девушек не видел, с этим у младшего лейтенанта все было в полном порядке, по крайней мере, до войны; просто от неожиданности. Да и одежка у нее оказалась, мягко говоря, непривычной: нечто вроде достаточно плотно обтягивающего ладную фигурку комбинезона. Очень такого странного комбинезона: пока стоит без движения, вроде бы темно-серого, а повернется – цвет незаметно для глаза изменится на серо-зеленый или даже зелено-коричневый. Чудеса, да и только. Поверх комбеза имелся еще и странный жилет-безрукавка с множеством карманов, кармашков и просто непонятного назначения петелек и ремешков, видимо, чтобы можно было подвешивать всякие нужные вещи, котелок там, или еще чего.

Пока младший лейтенант обдумывал увиденное, девушка, расстегнув жилет, занялась брючным ремнем, определенно собираясь… Трофимов мысленно ахнул: дура, ты чего творишь?! Вон же немец на тебя смотрит, аж слюни текут, буквально в нескольких метрах замаскировался! В следующее мгновение сознание диверсанта заработало с холодной рассудительностью. Все правильно, видеть фашиста девчонка никак не может, поскольку и смотрит в другую сторону, и спрятался гад неплохо. Нужно подобраться еще метра на три и снять вражину ножом. Будем надеяться, этого времени ей хватит, чтобы закончить свои дела (младлей мысленно покраснел). Ну а как она обратно двинет, они и ударят… э, сука, ты куда?! Получше рассмотреть захотел, извращенец хренов?! А ну назад, мать твою фашистскую! Она ж тебя сейчас увидит… все, уже увидела. Ох, вот это голос, были бы стекла – точно б полопались от такого-то визгу!